Эл-оли смотрела мне в глаза, а я не мог отвести взгляд. Я оцепенел, утонул в них, а её слова вонзались в голову как гвозди и намертво застревали в ней. И только когда эра перестала говорить, я смог пошевелиться. Перед тем как я кивнул ей, показывая, что услышал, прошло несколько долгих мгновений. Десятники нашей полусотни и ближники Скаэна переводили взгляд с меня на Эл-оли. Только сам Скаэн остался спокоен и даже не требовал ответа. Знал, что сейчас произошло? Догадывался? А может, сам и подговорил жену? Я не знал.

— Ну, с этим вопросом тоже разобрались. Тогда мы вас покинем — у нас имеются дела. Гун-Нора я пока заберу с собой. А вы посидите и пообщайтесь. Помните: вам нужно сделать полусотню боеспособным отрядом, который защитит вас и поможет дойти до Мобана.

Ещё через несколько минут мы остались в комнате одни.

— До сих пор не по себе так с эром общаться, — проговорил Первый. — Мне вообще всё не по себе. Последнее, что я помнил — это как мы плыли ночью под горящим мостом у Линга. Открыл глаза уже в Форте Ааори.

— Ты много интересного пропустил, — засмеялся Шасть.

— Да, мне кратко пересказали, — Первый кивнул. — Пятнадцатая… Я правда…

— Первый, заткнись и руководи, — буркнула девушка. — Как ты умеешь.

— Буду, но просто чтоб ты знала. Я стремился к своему положению, но сейчас оно досталось мне за просто так… А такого я никогда не желал и желать не буду. Шестой, ты согласен?

— Я, брат, с тобой и рядовым похожу, — рассмеялся тот.

— Пятнадцатая, ты мой заместитель, — Первый протянул ей через стол чуть отличающуюся от остальных брошь десятника.

— Гад ты всё-таки! — в сердцах выдохнула девушка. — Я же себе новичков набрала в десяток.

— Давай раскидаем? — предложил Хохо.

— Нет, у вас пока жёсткости не хватит их надрессировать. Могу я и Первый, — вздохнула Пятнадцатая, повертев значок в руках. — Пойду тогда своих погоняю. Шрам, ты их на что поставил?

— На мётлы. Подумал, что захочешь их потиранить.

— Умничка! Всё, ухожу от вас.

— Хохо, — Первый протянул десятнику брошь, — ты сам знаешь, кто ты и кем будешь. Да?

— Нет, — Хохо отдёрнул руку. — Объясни обязанности подробнее.

— Да кинь ты в него брошью! — предложил Шестой, засмеявшись. — Он поймает — ценная ведь штука!

Хохо быстро дотянулся до броши и сцапал её, рассмеявшись.

— Шасть — это тебе! Заслужил! — Первый протянул брошь Шастю, а мне стало слегка не по себе. Ведь Шасть сразу ушёл, и я остался один на один с Первым и Шестым.

— Шрам, твоя, выстраданная, — Первый протянул мне брошь. — И ещё надо поговорить.

— Сейчас?

— Нет, сейчас не надо, — отмахнулся Первый. — Давай вечером.

В ответ я кивнул.

— Ну что, пойдём дела делать? — предложил Первый.

И я кивнул снова. С руководством не спорю. Хотя ни сейчас, ни потом говорить с ними я не хотел. Мало ли что мне там скажут — может, сразу гадость какую-нибудь.

Глава 22

Пятнадцатая после того, как напилась у меня в комнате, ко мне не заходила. И вообще, кажется, не пила. Но именно в этот вечер она пришла ко мне с кувшинчиком. Когда я вошел в комнату, она уже удобно заняла мою кровать.

— Что это у тебя лицом? — удивилась она, заметив, как я замер на пороге. — Или у меня что-то с лицом?

— Да нет… Я очень рад тебя видеть, но жалею, что именно сейчас сюда придут Первый и Шестой. С неизвестной мне целью — поговорить.

— А! Ну так я ещё кувшинчик принесу, — не расстроилась Пятнадцатая и подмигнула. — Вообще тут на четверых места не хватит. Садись. Как придут — решим вопрос…

Дверь открылась, больно стукнув меня по пяткам, и в комнату заглянул Первый.

— Ой, Шрам, извини… Опа! Ты посмотри, брат, кто тут вино давит…

— Хы, Пятнадцатая — здаров!

Я прошёл к столу и вытянул из-под него стул.

— Троим придётся сидеть на кровати, — прокомментировал я.

— Зачем? — Шестой вытаращил глаза. — Пошли в ту комнату, где сидели утром!

— Там кровати нет! — возразила Пятнадцатая.

— Возьмём Шрама и оставим её тут с кувшином! — злодейским голосом предложил Шестой.

— А кому я в жилетку будут плакаться и жаловаться на вас? — ещё больше удивилась Пятнадцатая, вгоняя меня в краску.

— Шестой, ты что, Пятнадцатую не знаешь? — спросил Первый. — Она уже почти прямым текстом сказала: ищите кровать или сидите в комнате десятника. Давай мы тебе со склада кроватку прямо туда притащим?

— Уговорили, — вздохнула девушка, натягивая сапоги. — Шрам, вот что за люди? Не понимают элементарных вещей.

— Хм, да попонятливей меня, — ответил я, осознав, что опять что-то упустил в общении с Пятнадцатой.

Через несколько минут мы уже сидели в той же комнате, где принимали гостей. Первый прикрыл дверь и приоткрыл окно. Кровать стояла у стены, стол передвинули к ней, а мы разместились на лавочках за столом. Вино Первый и Шестой отвергли, притащив маленький бочонок какого-то кислого пенистого напитка, назвав его элем. «Эль — нефильтрованное пиво. А пиво — это вкусно», — услужливо оповестила меня память.

«Я ещё не пробовал, вкусно или нет», — ответил я сам себе.

«Ты его выпил в прошлой жизни больше, чем воды в этом», — выдала память очередную порцию информации.

— Ну, давайте, — Первый поднял свою кружку и сделал большой глоток. Шестой тянул по чуть-чуть, а у меня получилось что-то среднее. Хотел по чуть-чуть, но увлёкся.

Память сильно лукавила — пиво не было вкусным. Оно было кислым, вонючим, странным… И всё-таки вкусным.

— Шрам, я знаю Пятнадцатую и Хохо, знаю Шастя и Шестого. Тебя я знаю совсем чуть-чуть, — начал Первый, и я внутренне напрягся. — Скажу больше: я мог бы тебя узнать и увидеть в деле, но всё это время провалялся в отключке. А мне надо понимать, чем ты живёшь, как принимаешь решения. Поэтому мне надо… Ну как бы… понять, что с тобой происходило по жизни. И именно твою точку зрения на эти события.

— Если будешь стесняться Пятнадцатую, мы ей ушки заткнём! — предложил Шестой.

— Ручки оторву, — смеясь, пообещала Пятнадцатая. — Шрам, учти, они тебя будут подпаивать и вытаскивать самые сокровенные тайны!

— Да, выпивка — это важно! — согласился Первый. — Мне нужна честность, Шрам.

— Я не то чтобы умею хорошо врать, — признался я. — Да и скрывать мне особо вроде нечего.

— Ну и отлично. Давай начну с плохого… Я хочу знать, что у тебя было с этой девочкой… Которая стала Четырнадцатой. Но твоё мнение.

Я сделал большой глоток пива, тяжело опустил кружку, налил ещё и начал.

— Я, Подруга, Приятель и Дружище — нас было четверо. С самого начала — четверо….

— … И до самой баржи мне казалось, что я понимаю, почему… После её предсмертных слов я перестал понимать опять. И теперь уже, наверно, никогда и не разберусь, — закончил я.

— Помыться хочется, — прокомментировал Шестой. — Я думал, что знал самую грязную версию этой истории.

— Эту историю рассказывали? — удивился я, и все присутствующие начали бессовестно ржать.

— Шрам, ты не обижайся, но ты как не видел, что вокруг происходит, так и до сих пор не видишь, — отсмеявшись, сказал Первый. — Вашу историю сначала Мысь кому-то рассказал, потом ещё кто-то вспомнил. И начала она обрастать такими романтическими подробностями! Вся казарма смаковала.

— Вот гадство-то, — я уткнулся в кружку, но пива там оказалось слишком мало, чтобы спрятаться.

— Я тоже целиком всё не знала, — ответила Пятнадцатая. — Думала, всё выяснила, а тут…

— Да, мне теперь самому интересно, — проговорил Первый. — Почему она так делала? А почему эти двое других пошли за ней? А помыться — да, хочется. Подлянки — это одно, а такая ненависть — это совсем другое.

— Она сказала, что я что-то не сделал…

— Шрам… — Пятнадцатая дотянулась до моей шевелюры и растрепала её. Быстро волосы растут, да. — Шрам, гадать ты можешь вечно. Как по моему женскому мнению, так и по мнению других девушек, не сделать ты много чего мог. Но такая ненависть и подлость — это что-то запредельное. Она тебя предала ещё до Порки раз сто.